forum.sevhwarang.com.ua

[�ван]

Перед тем как ослепнуть, глаза разглядят даже кончик волоса.
Перед тем как оглохнуть, уши расслышат даже полет москита.
Перед тем как притупится ощущение [вкуса], язык отличит [воду из реки] Цзы от [воды из реки] Минь.
Перед тем как утратить обоняние, нос отличит запах обожженного дерева [от запаха] гниющего.
Перед тем как телу окостенеть, [человек] бежит быстро.
Перед тем как утратить рассудок, сердце легко отличает правду от лжи.
Причина в том, что, не достигнув предела, вещи не переходят в свою
противоположность.


Даосская притча

[access]

Настоящая победа только та, когда сами враги признают себя побеждёнными.

Часто для того, чтобы жить, надо больше мужества, чем чтобы умереть.

Даосская мудрость

[�ван]

Гань �н в старину был замечательным стрелком. Лишь натянет лук - и звери ложатся, а птицы падают. У Гань �на обучался Стремительный Вэй и превзошел в мастерстве своего наставника. К Стремительному Вэю и пришел учиться Цзи Чан.
- Сначала научись не моргать, - сказал ему Стремительный Вэй, - а затем поговорим и о стрельбе.
Цзи Чан вернулся домой, лег под ткацкий станок своей жены и стал глядеть, как снует челнок. Через два года он не моргал, даже если [его] кололи в уголок глаза кончиком шила.
[Цзи Чан] доложил об этом Стремительному Вэю, тот сказал:
- [Этого] еще недостаточно. Теперь еще научись смотреть, а потом можно [и стрелять]. Научись видеть малое, точно большое, туманное, точно ясное, а затем доложишь.
Чан подвесил к окну вошь на конском волосе и стал на нее глядеть,
обернувшись лицом к югу. Через десять дней [вошь] стала расти [в его глазах], а через три года уподобилась тележному колесу, все же остальные предметы [казались ему] величиной с холм или гору. Взял [он] лук из яньского рога, стрелу из цзинского бамбука, выстрелил и пронзил сердце вши, не порвав волоса.
Доложил об этом Стремительному Вэю. Стремительный Вэй ударил себя в грудь, затопал ногами и воскликнул:
- Ты овладел [искусством]!
Тогда Цзи Чан понял, что во всей Поднебесной для него остался лишь один соперник, и задумал убить Стремительного Вэя.
Они встретились на пустыре и стали друг в друга стрелять. Стрелы их на полдороге сталкивались наконечниками и падали на землю, не поднимая пыли.
Но вот у Стремительного Вэя иссякли стрелы, а у Цзи Чана осталась еще одна.
Он спустил ее, но Стремительный Вэй точно отразил стрелу колючкой
кустарника.
� тут оба мастера заплакали, отбросили луки, поклонились друг другу до земли и просили друг друга считаться отцом и сыном. Каждый надкусил себе руку, [и кровью] поклялся никому более не передавать своего мастерства.


Даосская притча

[�ван]

Чжэнец-Дровосек, собирая топливо в отдаленном месте, повстречал испуганного оленя, ударил его и убил. Боясь, что кто-нибудь заметит оленя, дровосек поспешил спрятать его во рву и прикрыть хворостом. Но от радости он вдруг забыл, где спрятал добычу, и решил, что все это случилось во сне.
По дороге [дровосек] пел о том, что с ним случилось. Песню подслушал прохожий и благодаря этому нашел оленя. Придя домой, он сказал своей жене:
- Дровосек во сне добыл оленя, но не знал, где он находится. Теперь же я его нашел. Дровосек воистину видел вещий сон.
Жена возразила:
- Не приснилось ли тебе, что дровосек добыл оленя? Откуда взялся дровосек?
Поистине ты добыл оленя, значит твой сон и был вещим.
Муж ответил:
- Зачем разбираться, кому приснилось: ему или мне? Я же добыл оленя!
Дровосек вернулся домой, но не мог примириться с потерей оленя. Той же ночью в вещем сне увидел он место, где спрятал оленя, и человека, который нашел оленя. На следующее утро дровосек отыскал приснившегося ему человека, а затем пошел в суд спорить из-за оленя. Его послали к Наставнику мужей.
Наставник мужей сказал:
- Если [ты] сначала действительно добыл оленя, то напрасно называешь это сном. [Если же] на самом деле добыл оленя во сне, то напрасно называешь это действительным. [Если] Прохожий действительно взял твоего оленя, то спорит с тобой из-за оленя. [Если же] его жена [правильно] говорит, что он узнал о чужом олене во сне, тогда никто не добыл оленя. [Однако] вот доказательство
- олень. Прошу разделить его на две части и пусть услышит об этом царь Чжэн.
Царь Чжэн сказал:
- Увы! Не видел ли и [сам] судья во сне, что разделил чужого оленя?
[Царь] спросил совета у помощника. Помощник же сказал:
- [Ваш] слуга не может разобраться, сон это был или не сон. Отличить сон от яви [могли] лишь Желтый Предок и Конфуций. Кто же их различит, [если] ныне нет ни Желтого Предка, ни Конфуция. Значит, можно довериться решению Наставника мужей.


Даосская притча

[�ван]

Знание странствовало на Севере у истоков [реки] Темная вода, взошло на холм Незаметный и встретилось с Недеянием.
- Мне хочется тебя спросить, - сказало Знание Недеянию, - как размышлять, как думать, чтобы познать путь? Где находиться, чему покориться, чтобы утвердиться в пути? За кем следовать, какой дорогой, чтобы обрести путь?
Ни на [один из] трех вопросов Недеяние не ответило. Не только не ответило, но и не знало, что ответить.
Ничего не добившись, Знание вернулось на южный [берег реки] Светлая вода, взошло на холм Конец Сомнений и, заметив Возвышающегося Безумца, задало ему те же вопросы.
- Ах! Я это знаю, сейчас тебе скажу, - ответил Возвышающийся Безумец, но тут же забыл, что хотел сказать.
Ничего не добившись, Знание вернулось во дворец предков, встретило Желтого Предка и задало [ему те же] вопросы.
- Не размышляй, не думай и начнешь познавать путь. Нигде не находись, ничему не покоряйся и начнешь утверждаться в пути. Ни за кем не следуй, ни по какай дороге [не ходи] и начнешь обретать путь, - ответил Желтый Предок.
- Мы с тобой это знаем, - сказало Знание. - [А] оба [встреченные мною
прежде] не знали. Кто же из [них] прав?
- Один, по имени Недеяние, воистину прав; другой. Возвышающийся Безумец, ему подобен, - ответил Желтый Предок. - Ни я, ни ты к ним до конца не приблизимся, ибо "Знающий не говорит, говорящий не знает". Поэтому "мудрый и осуществляет учение безмолвно". Пути нельзя постичь в словах, свойств нельзя добиться речами. Милосердием можно действовать, справедливостью можно приносить ущерб, церемониями [можно] друг друга обманывать. Поэтому и
говорится: "После утраты пути появляется добродетель, после утраты
добродетели появляется милосердие, после утраты милосердия появляется справедливость, после утраты справедливости появляются церемонии. Церемонии - это украшение учения и начало смуты". Поэтому и говорится: "Тот, кто осуществляет путь, с каждым днем все больше утрачивает, утратив, снова утрачивает вплоть до того, когда достигает недеяния, недеянием же все совершает". [Если] ныне, уже став вещью, [некто] захочет вернуться к своему корню, не будет ли [это ему] трудно? Это легко лишь великому человеку. [Ведь] жизнь следует за смертью, а смертью начинается жизнь.
Разве кому-нибудь известен их порядок? Рождение человека - это скопление эфира. Соберется [эфир], образуется жизнь, рассеется - образуется смерть.
Если смерть и жизнь следуют друг за другом, зачем же мне горевать? [Для всей] тьмы вещей это общее: и то, чем любуются, как божественным чудом, и то, что ненавидят как разложение. Разложившееся снова превращается в
божественное чудо, а божественное чудо снова разлагается. Поэтому и говорится: "Единый эфир пронизывает [всю] вселенную", поэтому и мудрый ценит единое.
Знание сказало Желтому Предку:
- Я спросило у Недеяния, а Недеяние мне не ответило. [Это] не значило, что не ответило мне, - не знало, [что] мне ответить. Я спросило Возвышающегося Безумца, Возвышающийся Безумец хотел мне поведать, но не поведал. [Это] не значило, что не поведал мне - хотел, но забыл, о чем собирался сказать.
Ныне я спросило у тебя, и ты это знал. Почему же [мы к ним] не приблизимся?
- Один воистину прав благодаря своему незнанию, - сказал Желтый Предок, - другой ему подобен благодаря своей забывчивости. Ни я, ни ты к ним до конца не приблизимся из-за своего знания.
Услышал об этом Возвышающийся Безумец и решил, что слова Желтого Предка - это [и есть] знание.


Даосская притча

[�ван]

Учителя Отца Цзао звали Великим Бобом. Когда Отец Цзао пришел к нему учиться управлять колесницей, то по обычаю держался очень скромно. Великий Боб же ничего ему не объяснял целых три года. Отец Цзао относился [к учителю] все почтительнее, и [тот], наконец, с ним заговорил:
- В старинной песне поется:
"Сын хорошего лучника
Сначала должен плести корзины.
Сын хорошего литейщика
Сначала должен шить шубы".
Ты сначала смотри, как я бегаю. Станешь бегать, как я, тогда можешь
взяться за шесть пар вожжей, управлять шестеркой коней.
- Буду лишь повиноваться приказу, - ответил Отец Цзао.
Тут Великий Боб сделал дорогу: на расстоянии шага [один от другого]
установил столбы, на которых умещалась лишь ступня. По ним он стал ходить, бегать туда и обратно, не скользя и не падая.
Отец Цзао стал этому учиться и за три дня овладел его искусством.
- Как ты понятлив! Как быстро все усвоил! - вздохнув, сказал Великий Боб. - Так поступает Колесничий. Когда ты ходил, то овладел умением ногами, а откликался на него сердцем <умом>. Это и распространи на управление колесницей. Держи в порядке вожжи там, где [они] соединены с удилами, натягивай их или ослабляй в согласии с углами губ [коней]. Правильно соразмеряй мысль в своей груди, чувствуй ритм руками. Внутренне овладеешь волей, а внешне [научишься] угадывать желание коней. Тогда-то и сумеешь
посылать [коней] вперед или отводить назад, словно по натянутому шнуру, делать повороты или кружиться, словно по угломеру и циркулю, и силы коней хватит с избытком на любой, самый дальний путь. Вот это истинное мастерство. Овладев мастерством [управления] удилами, приводи в соответствие поводья; овладев мастерством [управления] поводьями, приводи в соответствие и руки; [когда руки] овладеют мастерством, приводи в соответствие и мысли. � тогда можешь уже не следить глазами и не подхлестывать кнутом. Будешь стоять прямо с легким сердцем, и шесть пар вожжей не перепутаются, и [топот] двадцати четырех копыт будет равномерным, движения же совершенно точными при езде вперед, назад, кругом и при
поворотах. А затем уж твоя колесница проедет всюду, где только поместятся колеса, всюду, где только хватит места для конских копыт. � тогда [езда в любой местности] станет [для тебя] одинаковой, не заметишь ни отвесных гор, ни узких ущелий, ни топи, ни равнины. На этом кончается мое искусство, и ты им овладел.


Даосская притча

[�ван]

У Чжуанцзы умерла жена и Творящий Благо [пришел] ее оплакивать. Чжуанцзы же сидел на корточках и пел, ударяя [такт] по глиняному тазу.
Творящии Благо сказал:
- Мало того, что [вы] не оплакиваете умершую, [которая] прожила с [вами, своим] мужем до старости, и вырастила детей. Не слишком ли много [себе позволяете], предаваясь пению, отбивая такт о таз?
- Это не так, - ответил Чжуанцзы. - Могла ли меня не опечалить ее кончина?
[Но затем] я задумался о том, что [было] вначале, [когда она] еще не
родилась, не только не родилась, но еще не обладала телом, не только телом, но даже и эфиром. Слитая с неразличным, неуловимым, [стала] развиваться и обрела эфир, эфир развился и обрела тело, тело развилось и обрела жизнь.
Ныне же прошла через новое развитие - смерть. Все это сменяло друг друга, как времена года: весна и осень, лето и зима. � я понял, что плакать и причитать, когда она покоится в огромном доме, значит не понимать жизни.
Поэтому и перестал.


Даосская притча

[�ван]

Царевич Моу из Срединных гор спросил у Чжаньцзы:
- Как мне быть? Телом скитаюсь по рекам и морям, а сердцем пребываю у дворцовых ворот в Вэй.
- Цени жизнь, - ответил Чжаньцзы. - Кто ценит жизнь, презирает выгоду.
- Знаю это, - ответил царский сын Моу, - да еще не могу с собой совладать.
- Не можешь с собой совладать, - сказал Чжаньцзы, - тогда следуй за <своими страстями>. Разума не повредишь. Помешать следовать <за своими страстями> тому, кто не может с собой совладать, - значит нанести [ему] двойную рану.
Человеку же с двойной раной не [войти] в число долголетних.
Моу был сыном вэйского царя, [владевшего] тьмой колесниц. [Ему] было труднее скрыться в пещере на высокой скале, чем мужу в холщовой одежде.
Хотя [он] не достиг пути, но, можно сказать, имел о нем представление.


Даосская притча

[�ван]

Даже тысяча лет бесполезна

Один царь, Яяти, умирал. Ему было уже сто лет. Пришла Смерть, и Яяти сказал: <Может быть, ты заберёшь одного из моих сыновей? Я ещё не пожил понастоящему, я был занят делами царства. Я олностью забыл, что должен буду покинуть это тело. Будь сострадательной!> Смерть сказала: <Ладно, спроси своих детей>.
У Яяти была сотня детей. Он спросил, но старшие уже стали хитроумными. Они выслушали его, но не сдвинулись с места. Самый молодой - он был очень юн, ему было шестнадцать лет - подошёл и сказал:
<Ладно>. Даже Смерть почувствовала к нему жалость, потому что если столетний старик ещё не пожил, то что говорить о шестнадцатилетнем мальчике?
Смерть сказала: <Ты ничего не знаешь, ты - невинный мальчик. С другой стороны, твои девяносто девять братьев молчат. Некоторым из них по семьдесят - семьдесят пять лет. Они стары, их смерть скоро
придёт, это вопрос нескольких лет. Почему ты?>
Юноша ответил: <Если мой отец не нажился за сто лет, как я могу надеяться нажиться? Это всё бесполезно! Для меня достаточно понимать, что если мой отец не мог нажиться за сто лет, то и я не наживусь, даже если проживу сто лет. Должен быть какой-то
иной способ жить. С помощью жизни, похоже, нельзя
нажиться, так что я попробую нажиться с помощью смерти. Позволь мне, не твори препятствий>.
Смерть сына забрала, и отец жил ещё сто лет. Потом Смерть пришла снова. Отец вновь был удивлён:
<Так быстро! Я думал, что сто лет - это так долго, нет нужды волноваться. Я ещё не пожил; я пытался, я планировал, теперь всё готово, и я начал жить, а ты пришла снова!>
Так происходило десять раз: каждый раз один из сыновей жертвовал своей жизнью, и отец жил.
Когда ему уже было тысяча лет. Смерть снова пришла и спросила Яяти: <Ну что думаешь теперь? Я снова должна забрать одного сына?>
Яяти сказал: <Нет, теперь я знаю, что даже тысяча лет бесполезна. Всё дело в моём разуме, это не вопрос времени. Я снова и снова включаюсь в одну и ту же чепуху, я стал привязанным к пустой трате бытия и сущности. Так что это теперь не помогает>.


�ндуистская притча

[�ван]

Обезьяна и Учитель

Однажды в саду у Учителя жила обезьяна. � поскольку обезьяны любопытный народ, она стала интересоваться Учителем. Она видела, что Учитель сидит в молчании, ничего не делая, и потихоньку начала подбираться к нему. Чем занимается этот человек было тайной. Конечно, для обезьяны самым таинственным было то, что кто-то сидит тихо, ничего не делая.
Постепенно обезьяна начала подбираться ближе к Учителю, чтобы наблюдать за ним. Чем ближе подходила, тем больше удивлялась. Не только сам человек молчал, но пространство вокруг него было потрясающе тихим. Даже обезьяна смогла почувствовать вибрацию, когда подошла поближе.
Она полюбила этого человека, и быть рядом с ним стало одним из её любимых занятий. Всякий раз, когда она находила время и Учитель сидел в саду, она подходила и садилась рядом с ним.
Однажды она спросила у Учителя: <Что ты делаешь? Пожалуйста, расскажи мне. Я отдаюсь тебе. Прими меня как ученика>.
Учитель посмотрел на обезьяну, почувствовал великое сострадание к ней и сказал: <Я не делаю ничего. Ты тоже сможешь сделать это. Это неделание. Сиди тихо - весна придёт, и трава вырастет сама. Ты просто сиди и молчи. Когда наступит нужный момент, ты внезапно наполнишься потрясающей радостью, и покоем, и Богом. Тебе не нужно ничего делать. Всякое делание в тебе - это возмущение. Оно создаёт рябь, создаёт волны. А когда твой ум в волнении, Бог не может войти. Бог входит, когда ум - спокойная поверхность, когда всё тихо и безветренно.
Он входит через дверь безмолвия, но это возможно только в том случае, когда ты - недслатель. �так, ты можешь делать это, ты можешь попытаться?>
Обезьяна покачала головой. Она сказала: <Это невозможно. Я думала, что если здесь есть что-то, что я могу делать, я делала бы это, но это невозможно. Если бы ты сказал мне достать луну, я смогла бы принести её; если бы сказал мне передвинуть Гималаи, я смогла бы сделать это; если бы ты сказал мне повернуть вспять воды Ганга, я смогла бы сделать это - ведь известно, что в старые времена другие обезьяны делали это, например Хануман. Я обезьяна, у меня есть запас сил, я тоже могу сделать это. Но сидеть тихо, ничего не делать - это невозможно. Это против моей природы, это сведёт меня с ума. Если Бог приходит через тишину, то тогда Бог не для меня и я не для Бога>.


�ндуистская притча

[�ван]

Осёл-советник

Однажды утром сосед попросил у муллы осла. Мулла пробормотал: <Пойду спрошу осла; если он захочет - дам>. Прошёл он в дом и, побыв недолго, вернулся и сказал: <Я говорил ослу, он не соблаговолил, да ещё прибавил: "Если дать меня чужому, будут тыкать мне стрекалом уши, а тебя честить на все корки!">


�сточник неизвестен

[�ван]

Ваша правда

Однажды, во время пребывания Насреддина при дворе, король пожаловался на то, что его подданные лживы. Насреддин сказал: <Ваше величество, истины бывают разные. Прежде чем люди смогут использовать относительную истину, им необходимо практически познать реальную истину. Но они всегда пытаются делать всё наоборот. В результате люди слишком бесцеремонно обращаются со своими же искусственными истинами, подспудно чувствуя, что это не более, чем выдумка>.
Всё это показалось королю слишком сложным: <Вещи должны быть или истинными или ложными.
Я заставлю людей говорить правду, и с помощью этого они приобретут привычку быть правдивыми>.
На следующее утро перед открытыми городскими воротами красовалась виселица, которую окружали гвардейцы короля во главе с капитаном. Глашатай объявил: <Каждый, кто войдёт в город, должен прежде всего правдиво ответить на вопрос капитана королевской гвардии>.
Насреддин, поджидавший снаружи, вошёл в город первым. Капитан спросил: <Куда ты идёшь? Говори правду, иначе тебя повесят>.
Насреддин ответил: <Я иду, чтобы быть повешенным на этой виселице>. - <Я не верю тебе!> - <Прекрасно. Если я солгал - повесь меня>. - <Но это будет значить, что ты сказал правду>. - <Вот именно, - сказал Насреддин, - вашу правду>.


�сточник неизвестен

[�ван]

Ослу веришь, а мне не веришь

Однажды сосед попросил у муллы осла. <Нет у меня>, - ответил Насреддин. А в это время заревел осёл. Тогда сосед заметил: <Эфенди, ты говоришь, что у тебя нет осла, а вон, слышишь, осёл ревёт>.
Мулла покачал головой и сказал: <Господи, Боже мой, чудной ты человек; ты ослу веришь, а мне, дожившему до седой бороды, не веришь>.


�сточник неизвестен

[�ван]

Лицо на окне

Желая попросить милостыню, Насреддин подошёл к большому дому. <Хозяина нет>, - сказал слуга.
- Прекрасно, - воскликнул мулла, - и, хотя он ничем не смог помочь мне, "передай, пожалуйста, своему хозяину мой совет. Скажи: <Когда будешь уходить в следующий раз, не оставляй своё лицо на окне - его могут украсть.


�сточник неизвестен

[�ван]

Забота о волке

Однажды мулла рубил в горах дрова, а в это время волк задрал у него осла. Когда мулла вернулся, волк пустился бежать. Кто-то поднял шум: <Эй, караул, держите!> Мулла заметил: <Ну чего ты, человече без толку кричишь. Волк набил брюхо, и ему тяжело теперь подниматься в гору. Пожалей его!>


�сточник неизвестен